Алексей Власов
Наиболее детально о событиях тех дней и отчасти о характере карабахской войны второй половины 1991 и начала 1992 годов рассказывает расследование общества «Мемориал», сделанное по следам ходжалинского преступления. Есть соответствующий отчет на сайте организации, и он, пожалуй, в наибольшей степени очищен от последующих пропагандистских наслоений имеющих место с обеих сторон конфликта.
А предыстория населенного пункта такова. По количеству жителей Ходжалы был вторым после города Шуша населенным пунктом карабахского региона, почти полностью с азербайджанским населением. Поначалу не имея статуса города, он, тем не менее, имел стратегическое значение, потому как дорога, соединяющая столицу Карабаха Степанакерт (в азербайджанской топонимике город Ханкеди) и затем идущая в сторону крупного азербайджанского города Агдам, проходит и сейчас именно через Ходжалы. Собственно рядом с Ходжалы и находился в советский период единственный аэропорт Нагорного Карабаха для гражданской авиации. По этим причинам, начиная с 1988 года, Ходжалы неоднократно становился эпицентром конфликта между действующей властью и отрядами сепаратистов.
Но кроме удобного военного расположения, населенный пункт оказался местом, куда стекались азербайджанские беженцы из Армении, а также многочисленных деревень, поселков Карабаха и соседних с ним пяти азербайджанских районов находившихся в зоне конфликта. Таким образом, численность поселка увеличилось с 2135 человек в 1988 году до 6300 в 1991 году, в результате Ходжалы получил статус города азербайджанской республики. Однако с осени 1991 года Ходжалы был практически блокирован по периметру армянскими вооруженными формированиями, а после вывода внутренних войск МВД СССР из Нагорного Карабаха установилась его полная блокада. С начала 1992 года в город не подавалась электроэнергия, а 25 февраля армянскими вооруженными формированиями начался штурм. Полной эвакуации мирного населения организовано не было, поэтому к моменту сражения в городе по разным оценкам находилось от 2 до 4 тысяч жителей, включая несколько сот азербайджанских бойцов. Армянская сторона не скрывала, что в штурме города принимали участие боевые машины 366 мотострелкового полка вместе с экипажами. Фактически они действовали как наемники в процессе этнической чистки. На тот момент из боевых подразделений советской армии, которые не успели вывести новые российские власти с территории карабахского конфликта оставался только данный полк, дислоцированный в Степанакерте и батальон химической защиты. Расследование российского Минобороны впоследствии показало, что письменных приказов из закавказского военного округа участвовать полку в военных операциях никто не отдавал, однако многие подразделения полка оказались деморализованы, и часть военнослужащих перешла на сторону боевиков. Именно ходжалинская история заставила усомниться Баку в беспристрастной надежности военных миротворцев из числа армий СНГ. Характерный парадокс армяно-азербайджанского конфликта, отличающий его от множества других в том, что на линии соприкосновения сторон вообще отсутствуют какие-либо силы миротворцев, не считая периодических визитов нескольких офицеров из состава участников Минской группы ОБСЕ. Таким образом, стороны продолжают самостоятельно контролировать линию военного разделения, подчиняясь бишкекскому протоколу о прекращении боевых действий от 1994 года.
Однако вернемся к Ходжалы. Горькая ирония в том, что получив статус города, населенный пункт через пару месяцев был практически разрушен, и до сих пор не может быть восстановлен в полном смысле этого слова. Спустя двадцать лет теперь уже сепаратистские власти восстанавливают аэропорт, видимо, в расчете на усиление своего военного потенциала или просто как символический вызов Баку. Реальной экономической целесообразности в авиаперевозках гражданских грузов из непризнанного Карабаха попросту нет. При необходимости там достаточно расширить автомобильную дорогу в Армению. Чтобы представить, как оценивают эти новости азербайджанцы, представьте, как бы отреагировали на подобное сообщение – открытие аэропорта «Свободная Ичкерия» в городе Грозном – допустим в Москве 1994 года. Но если Россия, с трудом, но справилась со своим локальным сепаратистским конфликтом, то для Азербайджана ситуация с отрывом двадцати процентов территории оказалась заморожена именно в том самом 1994 году…
Можно ли решить карабахский конфликт? Пока нет ответа. Степень накала страстей очень высока и общественному примирению сегодня трудно преодолеть барьеры взаимных этнических чисток, подобные ходжалинской трагедии. Хотя, надо отдать должное, до сих пор есть политики и общественные активисты в Азербайджане и Армении, которые пытаются языком культуры, дискуссиями, сохранившейся памятью общего дома доконфликтного периода настроить тропинки для диалога. О мостах речи не идет вовсе…
Все эти годы стратегия Москвы заключается в сохранении сложившегося военно-политического расклада, который в свою очередь не должен привести к новому военному конфликту. Безусловно, это важная составляющая, но есть и другая часть этой работы - процесс общественного диалога. К сожалению, эту сферу видимо рассматривают как второстепенное условие. Иначе как объяснить, что кроме общих фраз за эти годы Минская группа ОБСЕ не смогла навязать ни одного обязательного для исполнения плана гуманитарных контактов. Общественное сознание нужно подталкивать к диалогу. Подход спонсоров урегулирования сводится к тому, что стороны должны решать сами, нужно ли им осуществлять гуманитарные и общественные контакты, в какой форме, и на какой территории. Однако без принуждения и внешнего контроля такой диалог просто не осуществится. В обеих столицах есть националистические силы, которым вообще не нужен диалог. Кроме того, этот диалог не нужен нынешним властям Карабаха, им нет нужды в возвращении азербайджанцев, в конечном итоге это изменит итоги военной кампании.
Российская интеллигенция, тем не менее, не «умывает руки». За эти годы несколько раз были обозначены попытки стимулировать диалог. Наиболее известная акция – гуманитарная миссия общественных лидеров России, Азербайджана и Армении в зону конфликта. Михаил Швыдкой, ряд известных членов Общественной платы, при содействии посольств Азербайджана и Армении в Москве пытались показать возможность диалога на регулярной основе. Было заметно, что им мешает озлобленность, взаимные страхи и давление не заинтересованных политических сил. Но четкая поддержка со стороны официальной Москвы могла бы пробить брешь в стене недоверия.
Когда в Баку говорят, что Москва скорее заинтересованный зритель, наблюдающий со стороны, чем жесткий арбитр, этому трудно противопоставить аргументы. Ведь Москва имеет уникальный ресурс воздействия на общества двух воюющих государств, став второй родиной для самых многочисленных из их зарубежных диаспор.
Если посмотреть на количество российских азербайджанцев и российских армян, можно сказать, карабахский конфликт это и российская проблема тоже. В русле усиления позитивного российского влияния в регионе логично ожидать от Москвы набор более четких программ и жестких рамок их выполнения. Тогда сомнения в реальной заинтересованности Москвы урегулировать эту проблему не будут возникать в азербайджанском обществе, наиболее пострадавшем от конфликта, столь остро. Но, почти за двадцать лет с момента подписания перемирия, прозвучал лишь набросок плана военно-политических шагов, так называемых Мадридских принципов, и то без четких гарантий контроля их исполнения со стороны держав Минской группы ОБСЕ. Таким образом, нужно сделать печальный вывод - драма Ходжалы не всколыхнула постсоветский мир, не стимулировала к принуждению сторон к миру. Если тенденция отстраненности сохранится, значит, новый военный конфликт вокруг Карабаха со временем неизбежен.
Алексей Власов - директор политологического центра «Север-Юг»
26.02.2013
Politcom.ru
